Вера Чиркова - Шагнуть в неизвестность[СИ]
Надо же, да у них тут целый консилиум! Как бы еще узнать… сколько времени она пробыла без сознания? Нет, насчет того, что кто-то воспользовался её положением, Тина даже не волновалась, не совсем они козлы, чтоб бросаться на умирающую. Да и Сая дополнительная гарантия… вряд ли она отошла хоть на шаг.
— А что именно, если не секрет, вы собирались делать? И что за зелье пытались ей подсунуть?! — Невзрачным и тихим голосом поинтересовалась моряна, однако за кажущейся кротостью слышалось предштормовое напряжение.
— Это "открытое сердце", зелье с нашей родины, — с печальным вздохом признался Васт, — оно помогает ощутить чувства другого человека… если у того они достаточно сильные. Тарос был уверен…
— И как это происходит? — Атина была благодарна моряне, та явно старалась специально для нее.
— После того, как его выпьешь… наступает такое состояние… слетают все заботы и тревоги, исчезают предрассудки и всяческие правила… в сердце остаются только чистые, природные желания.
Ну гады! Это же наркотик, точно! Зло восхитился Костик. Правильная у него, оказывается, интуиция, наркотики он люто ненавидел и пробовать не желал.
— Потом тот… кто любит, должен поцеловать… просто поцелуй, ничего больше, — заторопился Васт, — и если чувства достаточно сильны, холодное сердце его возлюбленной оттает.
Ну, да, организм впечатлится многократно усиленными наркотиком ощущениями и разбудит второй основной инстинкт, с сарказмом откомментировал Костик, просто и гениально. Просыпаешься — а ты уже по уши влюблена в белобрысого красавчика, и даже сама не знаешь, откуда это чувство взялось. А что самое подлое, тогда ведь уже будет все равно — откуда.
Вот теперь, похоже, пора и очнуться, да и перепончатые пальцы королевы совершенно неоднозначно жмут ему руку.
— М-мм… — как тяжело, оказывается, разлепить ресницы, — пить…
— Сейчас, Тиночка, — голос моряны нежен и встревожен, как мамин… слезы накатились сами, Костик такого точно не планировал.
— Моряна… — прошептала Тина хрипло, и жадно припала к стакану, а напившись, неожиданно даже для себя жалобно всхлипнула, — забери меня отсюда!
Хариф, сидевший почти рядом на кресле, стиснул зубы, в глубине комнаты снова коротко застонал Тарос.
— Извини… сейчас не могу… там шторм, мы еле прорвались. Но ты не волнуйся, я останусь с тобой… пока.
Моряна одной рукой притянула Тину к себе, а другой подсунула ей под спину еще подушек.
— Вот так будет удобнее, ты ведь кушать, небось, хочешь?!
— Ничего я не хочу, — Костик не врал, обнимая, королева успела щедро поделиться с ним энергией, и не удержался, чтоб не повредничать, — только сдохнуть.
Мужчины дружно скривились и засопели.
— Вот бульон, — Сая влетела в комнату с подносом, — ну как она? Пришла в себя? Тина, девочка моя, как ты нас напугала!
— И не думала пугать, — пустым голосом уронил Костик, — плохие у тебя зелья, Сая. Пора доставать получше.
— Куда плохие! Тебя такие судороги крутили… и пена потоком изо рта… — всхлипнула квартеронка, — хорошо, королева появилась… лекарь-то наш и руки опустил. Я сама не знала, что делать… еще Тарос в тебя вцепился…
— Как клещ кровососущий, — зло прошипел Костик, вспомнив про наркотик, — никак не оторвать.
Квартерон сорвался с места и вылетел из комнаты, Васт бросился за ним. Вот и прекрасно, пусть догоняет, неуступчиво фыркнула Тина. Утешит… или не даст воспитаннику совершить какую-нибудь глупость.
— Ты несправедлива к Таросу, Тина! Можно его понять… — укоризненно вздохнул хариф и хотел еще что-то добавить, но Костик вдруг сорвался.
Наверное, слишком много пережил за это утро, да и напряжение и усталость, накопившиеся за последние дни, сказались. К тому же добавилась все растущая тревога за "братиков" и тоска по дому, мама должна была приехать на выходные… что с ней произойдет, когда она не найдет сына… страшно представить.
— А ко мне кто справедлив? Меня — кто понял? — выпрямившись, уставился он на харифа ненавидящим взглядом, — вот вы можете представить, что это вы перенеслись в чужой мир? И сначала вас рвала боль… дикая… жуткая… много хуже, чем иголки под ногти. А потом вы оказались в море… на глубине… и никак не могли выплыть… и тонули и прощались с жизнью… а очнулись в странном, совершенно чужом месте. Какая-то висящая над камнями корзина, хлипкие мостики… И вдруг вваливается незнакомец… ну, в вашем случае пусть будет незнакомка, прижимает к стене, наваливается всем весом и больно щипает за… ягодицу. А у вас ещё все тело… сплошная рана, каждый клочок кожи помнит боль перехода… и вы не знаете, имеет ли он право убить, если окажете отпор?! Вот вы бы немедленно влюбились в эту садистку?
— Почему ты мне сразу это не рассказала?! Я бы больше близко его не подпустил! — вскочил с кресла хариф, и метнулся к окну, а Тина только теперь осознала, что это вовсе не ее комната.
— Я его запер. — Оказывается, Васт уже вернулся, и теперь хмуро рассматривает Костика, — мне ты тоже могла рассказать.
— Не лги сам себе, Васт, — устало опускаясь на подушки, отмахнулся Костик, — ты видел все происходящее и все время был на его стороне. К тому же я в тот раз отбилась… и тоже щипнула его. Сильно щипнула… от обиды и испуга.
— Теперь я понимаю… откуда у него такой страшный синяк, — невесело пошутил анлезиец, — но я не был на его стороне… я старался быть беспристрастным.
— У тебя очень плохо получалось, — не сдался Костик, — но это не важно. Попытка подсунуть мне… снотворное или что-то еще, была вашей общей идеей. Я заранее почувствовала неладное, и специально за вами наблюдала. Вы все трое были в сговоре… и сам понимаешь, больше доверять никому из вас я не могу. Только морянам.
— Это не было снотворное… просто снадобье, помогающее испытать чувства другого… — запротестовал Васт, но Тина снова перебила.
— Не лукавь. Любое средство, которое может изменить мнение или взгляды человека, он должен пить только добровольно и осознанно. Почему ты смотришь на ситуацию только с одной стороны?! — метала в командира яростные взгляды девушка, — А ты попытайся взглянуть с другой! Допустим, в тебя влюбилась наша кухарка. Горячо и бескорыстно. Добыла зелье, подлила тебе в чай, а потом чмокнула. И все?! Ты уже тоже горячо любишь эту добрую женщину?! И готов делить с нею свою жизнь?!
— Тина… — блондин даже побледнел, — у тебя какие-то неправильные примеры…
— Это мораль у тебя неправильная, однобокая! Да вы с первой минуты, как я тут появилась, только и делаете, что пытаетесь перековать меня под свои понятия… Осталось лишь вывернуть мне душу наизнанку… А о том, что у меня всего и осталось своего, что эта душа, даже не задумались…
